ЭКСПЕРТНАЯ ХАЛТУРА

Если допустить ошибку в проекте (или в ходе изготовления) какого-нибудь сооружения или сложного технического изделия, то, в результате, эта вещь (самолет, автомашина, ракета, мост, здание и т.д.) может не поехать, не полететь, упасть, сломаться, в лучшем случае - показать не те параметры, которые от неё ожидали. Все эти события могут быть сопряжены с гибелью людей и нанесением материального ущерба. В медицине ошибки также приводят порой к серьёзным последствиям - не ту таблетку дали, не то отрезали, не то пришили...  А что будет, если ошибки допускать в гуманитарной сфере? Ну не так исполнили музыку, не те сведения в книжке написали, не так в кино сыграли, не так таблички в музее поставили, и т.д. Как будто не страшно?

В качестве примера предлагаем обратить внимание на такую вполне гуманитарную сферу как проведение государственных историко-культурных экспертиз. Эксперты, которые выполняют эти работы, имеют соответствующие аттестаты, а результаты экспертиз оказывают существенное влияние на дальнейшую судьбу тех объектов, изучением которых занимается эксперт. Это не просто статья в газете или в научном сборнике, где случайно может быть опечатка в дате или пропущены кавычки. Нет, государственная историко-культурная экспертиза - это основание для принятия решений о судьбе объекта: от освоения многих миллионов рублей до исключения из состава исторических памятников и сноса. Так что это не просто слова, с этой бумагой можно суд выиграть.

Но можно ли заставлять делать такую ответственную работу в заведомо невыполнимые сроки, когда нет времени перепроверить факты, изучить архивные документы? Очевидно, что в этом случае обязательно появятся такие экспертизы, где  будут искажаться исторические факты, а различные фантазии выдаваться за научно обоснованные сведения. Кто-то скажет: ну, если ошибки не оказывают влияние на итоговый вывод экспертизы, то тогда не страшно. Возможно, но как определить - влияют эти ошибки и фантазии на вывод или нет? Если ошибки наглядно демонстрируют, что автор экспертизы не знает истории возникновения объекта и особенностей его развития во времени, не понимает причинно-следственных связей появления тех или иных изменений, то как можно говорить об адекватном итоговом выводе о судьбе конкретного исторического объекта?

Мы произвольно выбрали три разных историко-культурных экспертизы по объектам в Ленинградской области, выполненные за последний год, и решили их изучить.

Начнём с Акта государственной историко-культурной экспертизы по обеспечению сохранности при проведении работ по проекту "Восстановление и оздоровление гидросистем Староладожского, Малоневского каналов в Шлиссельбурге". Такие документы лишний раз доказывают обычный тезис: никого не интересует суть документов, всем важно только соблюдение формальных процедур. Для малообразованного чиновника этот акт может показаться серьёзным документом, но знающий специалист скажет, что это банальная отписка. Во-первых, срок исследования - всего 7 дней. Во-вторых, по представленному контракту срок вообще получается отрицательный, то есть акт следовало представить до подписания контракта:

Фрагмент договора на проведение экспертизы

В-третьих, автор экспертизы просто повторяет давно набившие оскомину ошибки из популярной литературы, например: "Староладожский канал построен в XVIII веке. Он вытянут вдоль южного берега Ладожского озера и соединяет устье р.Свирь с истоком реки Невы". Это же полный бред - объединять три канала, построенные в разное время, в один! Ведь Ладожский канал был открыт в 1731 году, Сясьский - в 1802-м и Свирский - в 1810 году.

Далее эксперт пишет, что глубина канала составляла более 2-х метров. Действительно, по проекту хотели делать такую глубину, но по факту канал оказался мельче и суда с осадкой более полутора метров по нему не ходили. Учитывая, что проектом, который проходит экспертизу, предусматривается проведение дноочистительных работ, вопрос о глубине канала - это весьма важный параметр.

Затем автор сообщает, что "в 1826 году на канале происходят самые серьёзные изменения, создавшие нынешнее его лицо, его образ - на всем протяжении появляется гранитная облицовка шлюзов и водоспусков. Одновременно по южной стороне канала был устроен замощённый булыжником бечевник - более удобный проезд вдоль канала". Такое написать может только тот, кто вообще ничего не понимает в гидротехническом строительстве XIX века, ибо работы по строительству нового четырёхкамерного шлюза (а не облицовка старого) в Шлиссельбурге проводились в период с 1822 по 1833 годы. Работы по перестройке шлюза на Малоневском канале происходили с 1836 года по 1842 год. Об использовании технических новшеств, впервые применённых при строительстве шлюзов (например, о постройке четырёх сфероидальных печей для обжига гидравлической извести) эксперт даже не заикается. Нет речи о укреплении стенок канала и многого другого, что может быть обнаружено в ходе расчистки. Что касается бечевника, т.е. дороги для прохода лошадей буксирующих баржи по каналу, то он был создан одновременно с каналом, как неотъемлемая технологическая часть, а не позже, как " более удобный проезд".. На бечевниках в начале XIX века булыжником обычно мостили только специальные водопоильные спуски, а не все полотно дороги.  По нагорной стороне канала на участке Шлиссельбург-Лава бечевник был совмещен с почтовым трактом Санкт-Петербург-Архангельск Зачем утруждать себя архивным поиском и читать тысячи страниц оригинальных документов? Ведь на это нужно время, деньги, гораздо проще переписать всё из популярных книжек за недельку - и отчёт готов. Чем не халтура?

Берём вторую экспертизу - в ней также присутствуют довольно грубые и явные ошибки. Это Акт государственной историко-культурной экспертизы объекта культурного наследия федерального значения "Крепость, середина XV в. с церковью XVI-XVII вв.". Речь пойдёт о крепости Копорье. В этом случае есть как исторические ляпы, так и дискуссионные вопросы более серьёзного характера, касающиеся, к примеру, перестроек (часовня-усыпальница), устроенных в XIX веке, изменение названия памятника как "крепости XIII-сер.XIX вв." Дабы не мучить читателя, обратим внимание только на некоторые исторические ошибки. Итак, вот небольшой фрагмент из текста экспертизы:

Фрагмент экспертизы

Любопытно узнать, откуда автор берёт сведения о караванах новгородцев по Луге и Плюссе, разграбляемых немцами из крепости Копорье? Что значит "отряды славян"? Какое отношение Ливонский орден имел к укреплению Нарвы в XIII веке? Может быть, автор путает ливонцев с датчанами?  Наличие такого текста в научном документе вызывает искреннее недоумение.

Другой фрагмент из экспертизы:

Здесь уже видны явные проблемы со знанием истории Смутного времени. Для троечника средней школы фраза про очередное нашествие шведских войск в 1612 году ещё сойдет. Однако серьёзный эксперт должен знать, что отряд под командованием Делагарди, посланный шведским королем по просьбе Василия Шуйского, появился в Московском государстве для борьбы с Лжедимитрием ещё в 1609 году. После свержения Шуйского, когда на московский престол избрали польского королевича Владислава, шведы перестали быть союзниками. Кроме того, в некоторых городах северо-запада (Ивангород, Яма, Копорье) законным правителем признали Лжедимитрия III. И основные активные действия шведов с наемниками начались после того, как в марте 1611 года после долгой осады Делагарди взял Корелу, а летом захватил Новгород. И только после этого, в 1612 году, с помощью новгородцев Делагарди взял Орешек, Иваногород, Яму и Копорье, убедив оборонявшихся, что Лжедимитрий III убит и их сопротивление бесполезно. По поводу нехватки продовольствия в Копорье. Для сравнения - пара примеров: крепость Орешек находилась в осаде 9 месяцев (сентябрь 1611 - май 1612 года), крепость Корела - 7 месяцев (сентябрь 1610-март 1611). В этих долговременных осадах действительно были проблемы с продовольствием. А вот Копорье осаждали менее месяца - 18 июня 1612 года гарнизон сдался.

Кстати, оба приведенных выше фрагмента текста, как и некоторые другие части экспертизы, при внимательном изучении оказываются дословно переписанными отрывками из популярной книги Ю.М. и Т.М. Гоголицыных "Памятники архитектуры Ленинградской области" 1987 года издания (это издание отчего-то не упомянуто экспертом в списке использованной литературы). Может быть, прежде чем переписывать чужое, стоит почитать научные работы по соответствующим историческим периодам? Так что неудивительно, что даже  при визуальном осмотре Спасо-Преображенского собора в Копорье эксперт обратил внимание только на современную кровлю и пластиковые окна. Про новую кирпичную кладку он написал весьма скупо: "в восточной части наблюдаются вкрапления позднего керамического кирпича".

Фотография восточной части храма

Третий пример - объект культурного наследия федерального значения с названием "Здание почтовой станции, где останавливался Пушкин Александр Сергеевич". В связи с ремонтными работами в 2017 году проводилась очередная историко-культурная экспертиза. Но здесь смущают несколько фактов. Первый -  почему в названии объекта фигурирует "здание", где останавливался А.С. Пушкин, при том, что здание почтовой станции, по данным экспертизы, утвержденной в 2017 году, было построено между 1836-1843 годами?

Заглавный лист экспертизы по станции Выра

Нам могут возразить: мол, на этом месте могла стоять старая почтовая станция, где и останавливался поэт. Но если это была другое здание станции, то почему тогда не назвать объект честно: "место, на котором стояло старое здание  почтовой станции, где останавливался А.С.  Пушкин"? Нет, не пишут. Хотя даже если бы и так написали, то это всё равно было бы искажением действительности, поскольку почтовая станция на старом Белорусском тракте находилась не там, где была поставлена станция на построенном в конце 1830-х - начале 1840-х года новом участке Динабургского шоссе.

Существующая музеефицированная  почтовая станция находится почти в 300 метрах западнее старого Белорусского тракта. На картах и космоснимках этот тракт читается в виде грунтовой дороги Старое Колено - Новое Поддубье - Выра.

Фрагмент карты середины XIXвека

Исходя из архивного описания Белорусского тракта, выполненного в 1820-х годах, следует, что почтовая станция Выра находилась в 71 сажени от 26-го верстового столба по тракту. Сразу после верстового столба начиналась дамба и мост через Оредеж. Так что, скорее всего, старая почтовая станция в Выре находилась почти в 600 метрах от той, что была построена в 1839-1840 годах. Неизвестны причины, почему эксперты, изучив императорский указ, проигнорировали содержавшиеся в нём сведения. Может быть, им хотелось (или так поручили?) хоть как-то совместить даты жизни Пушкина с датировкой памятника федерального значения.

Фрагмент экспертизы

Но станцию в Выре не могли начать строить в 1836 году, как это утверждают эксперты, поскольку в соответствии с пунктом 3 докладной записки Министра внутренних дел, утверждённой именным указом Императора от 4 апреля 1836, в 1836 году необходимо было приступить к постройке только пяти станций - Новоселье, Городец, Катежно, Моховая и Кресты, а по остальным представить предварительные соображения по отводу или приобретению земли и составления смет на постройку почтовых домов. Что касается более точной датировки создания станционных построек в Выре, то можно обратиться к другим источникам. Так, например, в Прибавлении № 62  к Санкт-Петербургским ведомостям от 17.03.1839 г. было опубликовано объявление о предстоящих 3 апреля 1839 года торгах на постройку по Динабургскому шоссе на станции Выра каменного почтового дома.

Публикация о подряде

Таким образом, существующая станция на Киевском шоссе не могла быть построена ранее 1839 года и поэтому не может быть связана с именем Пушкина, умершего 29 января 1837 года. Кроме того, в архивах сохранились сведения о завершении строительства станционных зданий осенью 1840 года. Но, судя по всему, ответственных лиц не интересуют реальные факты, поскольку им хочется иметь почтовую станцию, на которой должен был останавливаться Пушкин и служить прототип станционного смотрителя Самсона Вырина.

Итак, мы рассмотрели только три примера. Вроде бы нет видимых и неотвратимых последствий - никто не погиб, ничего не взорвалось. Это так удобно - мы разрешаем халтурить соседу в обмен на его согласие, что он простит халтуру нам. Наверное, в единичном случае действительно ничего особенного и не произойдёт. Но когда таких случае становится больше - сотни, тысячи, миллионы? Для сравнения: представьте себе, что у вас выпала из кармана бумажка. Если заметил - то подобрал, но бывает, что и не увидел, а тут порыв ветра. А если по одной бумажке бросит тысяча, миллион человек? А если вместо одной бумажки, бросят две, три или пакет с мусором? Известно, в какой гадюшник превратились многие места отдыха на берегу рек и озёр, а взрослые на весьма приличных автомашинах без стеснения выбрасывают мешки с мусором прямо в лес. Так и в случае с халтурой: лавина начинает стремительно расти, и безобидные мелочи вдруг набухают и вырастают в огромные метастазы, которые начинают разрушать общество во всех сферах. Иногда вдруг замечаешь, как глупость, облечённая в официальный документ, начнет жить весьма активной  жизнью. Халтура становится нормой жизни - кто-то что-то не додумал, не сделал, не докрутил, не довинтил, недосказал, подумаешь, не те цифры, не тот адрес, не та фамилия,  не то место, не та деталька... А кто пытается называть вещи своими именами и говорить о недопустимости такого отношения, - тот объявляется врагом, предателем и мерзким человеком, от него стараются избавиться. Так что не стоит удивляться, почему падают ракеты и самолёты, разрушаются дома и мосты, машины не едут, электричество и вкусные булочки пропадают, и клей не клеит, и штукатурка сыплется...

Это всё к тому,, что когда допускается халтура в одной сфере, то этот порок обязательно начнёт расползаться как раковая опухоль по всем слоям общества, не пресекшего эту заразу на корню.

При этом в законе сказано следующее.

В соответствии с требованиями Положения о государственной историко-культурной экспертизе эксперт обязан:

- обеспечивать объективность, всесторонность и полноту проводимых исследований, а также достоверность и обоснованность своих выводов;

- самостоятельно оценивать результаты исследований, полученные им лично и другими экспертами, ответственно и точно формулировать выводы в пределах своей компетенции...

Поэтому и возникает вопрос о квалификации экспертов, которые позволяют себе подписывать подобные экспертизы, об ответственности заказчиков, которые устанавливают невозможные сроки и утверждают халтурные работы и о всеобщем молчаливом согласии с таким положением дел.

Возможно ли с этим бороться? Наверное, да. Только в одиночку с этим не справиться...

 Александр Потравнов

Татьяна Хмельник