ФУНКЦИОНАЛИЗМ-ЗАБЫТЫЙ РОДИТЕЛЬ КОНСТРУКТИВИЗМА

ГАРМОНИЯ ФОРМЫ И СОДЕРЖАНИЯ
      Страшный пожар случился в октябре 1871 года в Чикаго. Он уничтожил 48 кварталов города, пройдя по нему полосой в километр шириной и около 6 километров в длину. 90 тысяч людей остались без жилья, сгорели офисы, магазины, отели. Но эта трагедия стала толчком к возрождению города, к возникновению новых решений в строительстве. Именно в Америке конца XIX века, в условиях жесткого прагматизма и делового подхода, в рамках так называемой «Чикагской школы», зародились основные принципы архитектуры следующего века. Чикагские архитекторы меняли подход и к самой профессии, они сочетали не только творческое начало и практические инженерные знания, но и расчет и талант бизнесмена. Одним из наиболее интересных архитекторов этой школы был Луис Салливен (Louis Henry Sullivan). Его знаменитая формула – «форму в архитектуре определяет функция» - стала основой для развития архитектуры на много десятилетий вперед. Именно она стала базовым принципом целого направления, который чуть позже получил название функционализма. Еще одним базовым принципом нового течения был отказ от искусственного украшательства, а главными элементами декора служили сами формы конструкций – стены, балконы, окна, пандусы, крыши и т.п. Часто пишут, что функционализм зародился в Германии (школа Bauhous) и Нидерландах (школа De Stijl). Но архитекторы этих школ, по их собственному признанию, находились под впечатлением профессионалов из Чикагской школы, чье творчество оказало сильнейшее влияние на развитие их собственных идей. 

ОТРЕЧЕМСЯ ОТ СТАРОГО МИРА
    Начало XX века ознаменовалось не только политическими, но и техническими революциями. Новые материалы, новые технологии, новые машины и новые принципы производства – все это требовало нового восприятия и новых форм. Рациональность и функциональность, когда главным украшением зданий стали их конструктивные особенности, стали символом новой эпохи, отказом от неторопливой и сонной жизни прошлого. Новый ритм, новая философия и новые идеи функционализма в архитектуре нашли свою почву почти в каждой развитой стране, но везде по-разному. Издали эти различия кажутся не очень заметными, но только издали!
     20-е годы ХХ века. Россия. Только что закончилась гражданская война, в стране разруха, требуются новые дома для рабочих и инженерно-технического персонала. Старые здания с их большими квартирами не подходят, они не учитывают потребности нового времени и не способствуют воспитанию нового советского человека. Ведь советские люди должны жить коллективом, они не могут быть одиночками и индивидуалистами, поэтому свободное от работы время они должны проводить в рабочих клубах, театрах, парках и дворцах культуры. Для освобождения женщины от «рабского» домашнего труда проектируются и строятся фабрики-кухни, фабрики-прачечные, строятся и новые дома для проживания в новых формах, которые формируют новое жизненное пространство. 
    Здесь необходимо уточнение. Термин «функционализм» ввел в обиход швейцарский архитектор и теоретик Зигфрид Гидион в 30-е годы XX века. До него француз Ле Корбюзье называл стиль, в котором он работал, «новой архитектурой», затем появился термин «интернациональный стиль», который характеризовал работы немецкой школы Bauhous и стиль самого Ле Корбюзье. Можно привести в пример и ученика Салливана, американца Фрэнка Ллойд Райта, который называл свой стиль «органической архитектурой». То есть «функционализм» - это более широкий термин, чем иногда принято считать, и он характеризует целое направление, внутри которого развивались различные локальные и интернациональные стили. Поэтому советский конструктивизм, который в последнее время еще называют русским авангардом, по своей сути, оказывается одним из стилей внутри функционализма.
    Но вернемся в Советский Союз, занятый возведением нового мира. Его строили везде – в музыке, в театре, в живописи, в архитектуре. И задачи перед архитекторами стояли соответствующие: конструирование нового пространства для нового человека, формирование коммунистической среды обитания. Такой подход и стал одной из важнейших особенностей советского конструктивизма. У нас новый человек был звеном, был винтиком в едином механизме нового общества. Рационализм, доведенный до практически полного обезличивания, обеспечивает некий минимальный и равный уровень жизни для советской ячейки общества, что очень хорошо чувствуется в архитектурных формах.

ФАХВЕРКОВЫЙ СОЦИАЛИЗМ
    Кстати, похожий подход можно увидеть и в немецкой архитектуре того же времени, когда в Германии также была мода на социализм. Заслуги советских архитекторов отмечались и на международных выставках: проект Дворца культуры имени Горького в 1937 году получил Гран-При на выставке в Париже. Классический пример такого возведенного в абсолют рационалистического и идеологизированного подхода - дом-коммуна Общества политкаторжан (1929-1933) архитекторов Г.Симонова, П.Абросимова и А.Хряков на Троицкой площади. 

Дом-коммуна Общества политкаторжан

    Здесь практически не было такого понятия как кухня и ванная комната. Считалось, что в квартирах не надо стирать и готовить – для этих целей в самом доме есть своя прачечная, есть фабрика-кухня. В доме практически не было звукоизоляции, зато был зал на 500 мест и столовая. Так политические пристрастия оказывали влияния на объемно-планировочные решении жилых зданий. Даже в советские времена подобные дома называли «слеза социализма» (название пошло от меткого выражения Ольги Берггольц сказанного про дом-коммуну на ул.Рубинштейна)
     Но встречаются и не замутненные советской идеологией образцы комплексной застройки. Таков, например, научный городок в Колтушах, построенный в 1929-1933 годах. Архитектор И.Безпалов спроектировал поселок Института экспериментальной медицины (затем преобразовавшегося в Институт физиологии) профессора И.П.Павлова как единый комплекс. В него были включены как здания для лабораторий и научной работы, так и коттеджи для проживания ученых. 

Здание старой лаборатории в научном городке

    Увы, но каркасные (фахверковые) дома оказались недолговечными в нашем климате и почти все они очень ветхи. Кстати, практически все массовые серии советских домов – будь то «хрущевки», «корабли» или 137-я серия – это самый настоящий функционализм, доведенный до примитивного рационализма. Но время идет, с началом первых пятилеток изменился и государственный подход. Социалистическое общество - уже не коммуна, стране нужны новые формы самоидентификации – появился сталинский ампир.
     Подобная ситуация сложилась и в Германии в то же время: Веймарская республика, требуются дешевые дома для рабочих. Главная задача – обеспечить проживание, без излишеств, а строительство должно быть простым и быстрым. Немецкие специалисты рассчитали и оптимальный размер кухни в 6,5 квадратных метров, где немецкая женщина не будет тратить силы и время на лишние шаги и поиск нужного предмета. Но с 1933 года меняются приоритеты в политике и в искусстве. Возникает имперский стиль, а функционалисты уезжают из Германии. Кто - в СССР, а кто в США - строить небоскребы в том же Чикаго. 

МАШИНА ДЛЯ ЖИЛЬЯ ОТ ЛЕ КОРБЮЗЬЕ
     Подобные революционные идеи возникали во Франции, где главным идеологом функционализма был Ле Корбузье, но они не нашли там понимания и поддержки. А как можно было поддержать, например, его "план Вуазен" 1925 года по сносу части старого Парижа? Этот проект предусматривал самый обычный снос практически всего исторического центра на территории в 240 гектаров и застройку её 18 одинаковыми крестообразными в плане стеклянными башнями офисов высотою по 200 метров. Вся незастроенная часть территории центра отводилась "планом Вуазен" под озеленение с устройством надземного транспорта на эстакадах. 
Ле Корбюзье предлагал преобразовать и центр Москвы: "Нужно разрушить все существующие жилые здания... в корне уничтожить её радиально-концентрический облик, сохранить помимо Кремля лишь Мавзолей, Большой театр и особняки стиля ампир". Основной лозунг архитектора в проектировании жилых зданий: дом - это машина для жилья. В своих работах он пытается формализовать и зафиксировать критерии, которые определяли бы новый стиль в архитектуре. Это «пять отправных точек архитектуры»:
1. Дом приподнят над землей на железобетонных столбах-опорах, при этом освобождается место под жилыми помещениями — для сада или стоянки автомобиля.
2. Плоская крыша-терраса, на которой можно было бы развести небольшой сад или создать место для отдыха.
3. Поскольку стены больше не являются несущими (в связи с применением железобетонного каркаса), то внутреннюю планировку можно организовать с гораздо большей эффективностью.
4. Благодаря каркасной конструкции здания и отсутствию, в связи с этим, несущих стен, окна можно сделать практически любой величины и конфигурации, в том числе свободно протянуть их лентой вдоль всего фасада, от угла до угла.
5. Опоры устанавливаются вне плоскости фасада, а наружные стены могут при этом быть из любого материала — легкого, хрупкого или прозрачного, и принимать любые формы.
    Однако сам Ле Корбузье часто не соблюдал эти правила, ибо они сильно сужали возможности реализации сложных проектов. Как любое направление, основанное на философском принципе, функционализм дает возможность развиваться и реализовываться авторам в широком диапазоне. Поэтому от примеров, когда за функциональностью архитекторы не видели личности и потребности человека, мы перейдем к другим проявлениям функционализма, где в основе положены другие точки отсчета при сохранении тех же самых принципов

НЕ ХОТИМ БЫТЬ КАРАНДАШАМИ В ПЕНАЛЕ
     Увлечение функциональностью с технологической и рационально обоснованной точки зрения не учитывает реальные потребности человека. Человек для таких построек - как карандаш в пенале. Его задача там побыть в сохранности в перерывах между работой. Но функциональность зданий можно и нужно рассматривать гораздо шире, чем обеспечение минимальных потребностей человека, при минимальных затратах на строительство. Именно по этому пути и развивался настоящий функционализм во многих западных странах. Наиболее яркими представителями такого подхода к архитектуре мы считаем Фрэнка Ллойда Райта в США и Алвара Аалто в Финляндии. 
      Одним из лучших учеников Луиса Салливана был Фрэнк Ллойд Райт, который, начиная с 1910 года, пронес через всю жизнь свое видение функционализма - «органическую архитектуру». Многие образцы его творчества, среди которых «дом над водопадом», музей Гуггенхайма стали самым настоящим эталоном для тысяч архитекторов. 
     А в Финляндии Алвар Аалто развивал функционализм как архитектуру, способствующую гармоничным условиям жизни и работы человека. Он считал, что все нормативные ограничения, ведущие к поверхностной унификации, следует отвергать, ибо невозможно регламентировать вписывание архитектурного творения в окружающую природу. Яркий пример антропоцентричности архитектуры у Аалто - здание библиотеки в Выборге. Для архитектора при проектирования этого здания основную проблему создавало… человеческое зрение. Аалто бился над главой задачей: обеспечить максимум дневного рассеянного света в читальном зале. При конструировании световых фонарей был учтен и максимальный угол падения солнечных лучей в данной местности в 52 градуса.  

Световые фонари в библиотеке г.Выборга

   Другой наглядный пример – особенности проектирования больниц. Мы привыкли, что в обычных домах комнаты созданы для человека, который живет в вертикальном положении. А в больнице жизнь человека определяется горизонтальным положением, и, следовательно, окраска больничной палаты, ее освещение, система отопления и т.д. должны учитывать именно эту особенность времяпровождения. При таком подходе потолок больничной палаты должен быть темнее стен, и на нем не должно быть светильников. 
     Такой подход был воспринят не только в Финляндии, но и в странах Прибалтики. Сегодня мы можем встретить образцы этого архитектурного стиля в тех частях нашей страны, которые до 1940 года входили в состав Финляндии, Эстонии и Латвии. В Выборге образцов финского функционализма различного назначения сохранилось достаточно. Это и здание хлебозавода фирмы «СОК», построенное в 30-е годы, архитектором Эркки Хуттоненом,

Здание хлебозавода компании СОК

а также Художественный музей, где сейчас находится филиал Эрмитажа, построенный архитектором Уно Ульбергом в 1930 году.

Художественный музей в Выборге

В Сортавале наиболее интересным образцом функционализма служит здание бывшей гостиницы "Сеурахуоне" – это также работа Эркки Хуттонена (1939). 

Здание гостиницы в Сортавале

   Мы встречали здания этого стиля в самых неожиданных для нас местах – в глубинке Псковской области, в селе Качаново можно увидеть действующую школу, а также здания народного дома и банка. 

Здание Народного дома в Качаново

  В райцентре Печоры можно также можно полюбоваться архитектурой прибалтийского функционализма. А лучше всех о функционализме сказал Алвара Аалто: «Связь с природой, постоянное наслаждение ее разнообразием, формируют образ жизни, с которым несовместимо существование формы ради формы».

Татьяна Хмельник, Александр Потравнов