ИЗ ИСТОРИИ САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКОГО ЧУГУНОЛИТЕЙНОГО ЗАВОДА
В современной городской жизни порой случается необходимость перемещения промышленных предприятий на новые места. В Санкт-Петербурге городские власти давно рассматривают идею реновации "серого пояса" и вывода существующих предприятий на окраины мегаполиса. Но у нас положительных примеров подобного переезда очень мало - в частности, перемещение ГИПХа с Петроградской стороны на свою же площадку в Капитолово, завод "Климов" с Кантемировской улицы перебрался в Шувалово-Озерки. В Западной Европе таких примеров куда больше. Но мы расскажем о весьма интересном переводе важного промышленного предприятия на другое место, случившемся почти 200 лет назад, причём дважды! А ведь причина для такого переезда нужна очень серьёзная, поскольку это очень дорогое и долгое дело.
ЗАВОД ВМЕСТО ДИРЕКТОРСКОГО ДОМА
По Высочайшему Указу от 14 мая 1789 года в Кронштадте был создан литейный завод. Его задачей была переплавка негодных пушек и ядер, которые накапливались в этой крупной военной базе русского флота, в нужные и полезные вещи. Устроить завод и обеспечить его работу поручили директору Олонецких горных заводов Карлу Гаскойну. Идея, в общем, была правильной: зачем тратить время и деньги на перевозку лома на завод в Петрозаводск, а затем оттуда везти готовые изделия обратно в столицу, если переплавку можно организовать на месте.
На новом заводе уже к 1799 году работало 190 мастеровых, которые были переведены сюда с Александровского завода из Петрозаводска, и 10 английских специалистов. Н в 1800 году Павел I решил присоединиться к политике Франции против Англии и объявил торговую блокаду последней. В результате все английские суда, которые находились в России и продолжали сюда прибывать, арестовывали с конфискацией товара. Такие действия грозили серьёзным военным конфликтом на Балтике. Учитывая это, 28 февраля 1801 года было решено перенести литейный завод из Кронштадта в Санкт-Петербург.
Выбор нового места оказался неожиданным. Учитывая спешку с принятием решения, Гаскойн предложил для размещения завода собственный земельный участок на 4-й версте Петергофской дороги, который он ранее купил для загородного дома. Перенос завода начался практически сразу же. Но после смерти Павла I, случившейся вскоре, политическая ситуация изменилась и переезд Кронштадтского завода остановили. За это время на новую площадку успели перевести всего одну печь и менее половины персонала. В результате такой поспешности вместо одного завода получилось два: Кронштадтский литейный и Санкт-Петербургский чугунолитейный, и оба они входили в состав Олонецких горных заводов.
НА НОВОМ МЕСТЕ УТОПИТЬСЯ
Место для петербургского завода было неудачным. Во-первых, оно находилось в окружении земель, предназначенных для загородных домов. Во-вторых, участок был низиной, с небольшой речкой поперёк, при этом был относительно узкий и длинный (200 на 750 метров) - от Петергофской дороги в сторону Финского залива. Жилая зона - казармы и дома для служащих, рабочих и членов их семей - была размещена на побережье (правая часть публикуемуего плана), а сам завод - в середине участка на речке. Увы, такая поспешность затем дорого обойдётся...
План Санкт-Петербургского чугунолитейного завода на Петергофской дороге
В 1809 году провели серьёзную реконструкция Санкт-Петербургского литейного завода - построили новые производственные корпуса на специально созданном острове в середине земельного участка. Общая сметная стоимость реконструкции составила 137 939 рублей. Предприятие по-прежнему входило в состав Олонецких горных заводов, которыми в это время управлял Адам Армстронг, а директором петербургского завода был назначен Александр Фуллон, который после смерти Армстронга в 1818 году занял его должность. Продукция завода была разнообразной - от литья узорных решёток до производства различных машин. В частности, здесь была изготовлена бумагоделательная машина для Петергофской бумажной фабрики, а в 1823 году была создана паровая машина для парохода новгородских военных поселений.
Но вскоре произошло событие, оказавшее серьёзное влияние на судьбу завода, - знаменитое наводнение 7 ноября 1824 года. В результате разгула стихии на заводе, по данным на 11 ноября 1824 года, погибло 158 человек, из них 103 ребенка, 48 женщин, 4 мастеровых, 2 чиновника и один нижний чин, известны практически все их имена. Например, полностью погибла семья бухгалтера завода титулярного советника Г.М. Юдинова - он сам, 70-летняя теща Пелагея, жена Наталья и 10 детей в возрасте от одного года до 16 лет. Самой пожилой погибшей стала 90-летняя Федосья, мать мастерового Захара Анохина, а самая младшей - новорожденная (в ночь с 6 на 7 ноября) дочь мастерового Семёна Родионова. Жертвы были похоронены в братской могиле на кладбище при церкви св.Петра митрополита (современное Красненькое кладбище). Но не все погибшие женщины были жёнами рабочих (в результате наводнения овдовело 28 мастеровых). Среди жертв были матери и сёстры рабочих, а также вдовы умерших ранее мастеровых чугунолитейного завода, которые оставались жить в рабочем посёлке.
Плита на братской могиле жертв наводнения
Затем весной найдут ещё несколько тел и на братской могиле положат чугунную плиту, сохранившуюся до сих пор. В рапортах отмечено, как работники завода спасали тонущих - кто на лодках, кто вытаскивал людей на крыши и чердаки. Из 11 больных, находившихся в лазарете, никто не погиб - дежурный надзиратель всех увёл на чердак. Большое число погибших было связано с тем, что 12 жилых зданий (казарм) оказались настолько ветхими, что напор воды их легко снёс. Остались целыми только недавно построенные казармы. В результате наводнения на чугунолитейном заводе спаслось 926 человек, из них 360 мастеровых, 209 жён рабочих и 293 ребенка, а также 64 вдовы.
РАБОЧИЕ СЕМЬИ — НА ДАЧУ К БАРОНУ
Практически все семьи стались без жилья и их стали селить по близлежащим дачам. Так, на принадлежащих барону А.А. Ралю нескольких ближайших дачах поселили 90 семей, на даче графа Воронцова-Дашкова в двух каменных флигелях - 70 семей, в доме смотрителя завода М. Кларка - 53 семьи, и т.д. 11 ноября 1824 года Александр I прибыл на завод и повелел выделить 10000 рублей для раздачи пострадавшим. Сразу же была закуплена необходимая одежда - на дворе был холодный ноябрь! На завод везли и пожертвования от жителей города: тулупы, носки, чулки, свечи, хлеб, солёную рыбу и т.д. На возмещение убытков работникам завода выделили ещё несколько десятков тысяч рублей. Повреждения самого завода не были критичными, поскольку уже 20 ноября запустили вагранку и паровую машину, а 24 ноября уже заработали все цеха. При этом на Кронштадтском заводе во время бури 7 ноября были сорваны только несколько листов железа с крыши, да опрокинута часть забора.
5 декабря 1824 года снова случилось небольшое наводнение и была затоплена паровая машина. Это испугало оставшихся в уцелевших казармах 68 рабочих семейств и их также пришлось переселить на пустующие дачи. Кроме того, началась осадка построек, в частности, 8-угольного фабричного здания для паровой машины. Надо было думать, как быть с заводом, если рабочие боятся жить на месте разрушенного городка, а здания предприятия требуют ремонта.
В Горном департаменте решили перенести завод на другое место. Для этого зимой 1824—25 годов директором завода М. Кларком (бывшим смотрителем) и архитектором А.И. Посниковым (фамилия в документах и в личной подписи архитектора писалась именно так, без буквы "т") был подготовлен предварительный проект по постройке нового завода со сметной стоимостью более 800 000 рублей. Никаких типовых заводских проектов в то время не было, поэтому для упрощения многие постройки повторяли друг друга: слесарный и литейный цеха были практически копиями друг друга.
План нового завода на Шлиссельбургском тракте
То же самое было сделано и с другими цехами. Но министерству финансов такая сумма показалась чрезмерной, поэтому встал вопрос о полном закрытии казённого чугунолитейного завода в Санкт-Петербурге.
ЗАВОД НЕ ЗАКРЫВАТЬ!
Однако Александр I не согласился с предложением о закрытии, а поддержал идею переноса завода. Император повелел выдать кредит в сумме 600 000 рублей на 24 года для постройки новых корпусов на другом месте, а старую территорию, вместе со зданиями на Петергофской дороге, после запуска нового завода продать за ненадобностью. Это решение было принято 27 марта 1825 года. 9 мая под завод был официально выделен ранее присмотренный участок на 7-й версте Шлиссельбургского тракта, где находился кирпичный завод. 14 мая начали копать рвы под фундаменты зданий, делать канал и большой бассейн в центре. Торжественная закладка новой площадки Санкт-Петербургского чугунолитейного завода прошла 25 июня 1825 года. Тогда же выяснилось, что местность для постройки не была изучена в летнее время, поэтому пришлось корректировать некоторые проектные решения и увеличить сметную стоимость более чем на 200 000 рублей.
К октябрю были построены вчерне 60 жилых деревянных домов для рабочих. До этого часть рабочих с семьями (468 взрослых и 193 ребёнка) продолжали проживать на даче барона Раля, которому за два года проживания заплатили из казны 30 000 рублей, и на даче Шагина, который получил 10 000 рублей. Затем со старой заводской площадки перевезли две жилые казармы и лазарет для установки на новом месте. В январе 1826 года было предложено назвать новый завод в честь нового императора - Николаевским. Однако Николай I с этим не согласился и предложил назвать его Невским-литейным. Темпы строительства были высокими - в сентябре 1826 года завод уже стал выпускать первую продукцию.
Затем, в декабре 1826 года было решено:
- из ведения Олонецких горных заводов вывести Санкт-Петербургский и Кронштадтский литейный заводы;
- Кронштадтский завод, который всё это время продолжал работать, передать в Морское ведомство;
- Санкт-Петербургский литейный завод переименовать в Александровский завод.
Итак, обратим внимание, что 14 декабря 1826 года не новый завод был назван Александровским, а произошло переименование уже существовавшего Санкт-Петербургского чугунолитейного завода!
Чертежи корпусов Александровского завода
С ЗАВОДА — КТО В ТЕАТР, КТО НА ПЕНСИЮ
Предусматривалось, что после запуска нового Александровского завода на него со старой площадки будут переведены люди и заказы, а территорию с остатками строений продадут. При этом в условиях на продажу территории было прописано важное условие: новый владелец не имеет право устраивать здесь литейный завод. Однако история с продажей несколько затянулась. На торгах настаивало министерство финансов, но директору Александровского завода М. Кларку было выгодно иметь две площадки с разными техническими условиями производства.
Так что работа по подготовке и продаже шла неспешно. К 1832 году сделали межевание, согласовали границы участка в 14,5 га, оценили завод в 239 000 рублей, подготовили документы к торгам, но никто покупать территорию не захотел. Кларк настаивал на уничтожении всех строений и печей на старом заводе, чтобы избежать конкуренции. Но руководство Департамента Горных и Соляных дел было против таких крайних мер - оно посчитало, что ничего разрушать не стоит, а к 1 января 1834 года всех людей и нужное оборудование нужно перевезти на Александровский завод, оставив на старой площадке только охрану.
Однако к тому времени на новой площадке людей было достаточно. Тогда бывших мастеровых стали распределять по другим объектам - 6 человек было предложено отправить в Александринский театр для обеспечения системы парового отопления, 46 человек, которые не прошли медицинский осмотр, уволили в отставку с выплатой пенсии (некоторые получали 2/3 своего прежнего оклада), 60 человек перевели на Монетный двор, а на старой площадке оставили 19 человек. Но продать территорию никак не удавалось.
Дом директора Александровского завода
В 1837 году снова попытались провести торги на прежних условиях - тщетно. А в 1838 году в связи с большими заказами на Александровском заводе работу на старой площадке возобновили. При этом безуспешные попытки продать территорию не прекращались. В соответствии с рапортом директора Александровского завода полковника Фуллона от 29 февраля 1844 года все работы на старой площадке уже были полностью окончены и оставшихся мастеровых перевели на Александровский завод. Затем, спустя время, на этом месте возникали разные предприятия - то генерал Огарёв запускал тут завод, то ещё кто-то. Но никакого успеха в производстве достигнуто не было. И только в 1868 году, когда этот участок приобрел Путилов для своего завода, территория стала развиваться.
Таким образом, единственная связь старого казённого Санкт-Петербургского чугунолитейного завода с Путиловским заключается в том, что они в разное время располагались на одном земельном участке. И больше ничего общего. Не участок земли определяет правопреемство предприятий, а неразрывная история производства, персонала и выпускаемой продукции. Проведение реструктуризации, расширение территории, переезд предприятия с одного места на другое, постройку новых корпусов и зданий, новое название нельзя рассматривать как рождение абсолютно нового завода.
Поэтому ещё раз обращаем внимание, что на казённом Санкт-Петербургском чугунолитейном заводе, образованном в 1801 году, в 1825 году произошла реструктуризация производственной инфраструктуры, после чего он стал состоять из двух производственных площадок: старая - на 4-й версте Петергофской дороги, новая - на 7-й версте Шлиссельбургского тракта. Когда завод переименовали в Александровский, старую площадку, которую надо было продать, продолжали именовать предыдущим названием, хотя организационно она была официальной и неразрывной частью казённого Александровского завода, включая единую бухгалтерию и руководство (директор М.Кларк). Затем территория старой площадки была отдана частным лицам, а казённый Александровский завод не прекращал работы.
Поэтому можно уверенно сказать, что законным правопреемником казённого Санкт-Петербургского чугунолитейного завода считается современный Пролетарский завод, а не Путиловский. Видимо, те, кто писал историю Путиловского завода в 1902 и в 1930-е годы, плохо изучили документы, раз позволили себе ошибки и вольности в трактовке документально зафиксированных событий. Затем эту точку зрения стали активно тиражировать в разных публикациях, включая одобрение самого Максима Горького - но он ведь не был историком! И никто почему-то не озаботился изучением архивных документов и юридических нюансов правопреемства.
Александр Потравнов
Татьяна Хмельник
