Карьерные ломки

Еще в конце января Ленобласть всколыхнул очередной скандал. Росприроднадзор вдруг обнаружил, что правительство области совершенно не в состоянии дать точный ответ, какие карьеры по добыче сырья для строительства работают, а какие закрыты, где добывают легально, а где воруют.

При этом ни областные, ни федеральные чиновники не видели общей, цельной картины по местности, ссылаясь на то, что многие карьеры нигде на картах и планах не отмечены, а найти новые, «пиратские», без какой-либо спецразведки просто нереально. Хотя давно наша область вся снята-переснята с помощью спутников НАСА и выложена в бесплатный доступ на Google maps и Google Earth. Любой человек, обладающий зрением и хотя бы зачаточными топографическими познаниями, в состоянии обнаружить и идентифицировать карьер там, где он есть, - сверху-то все видно.

Поэтому «бодания» Росприроднадзора по СЗФО и Комитета по природным ресурсам правительства Ленобласти (последний и предоставил абсолютно недостоверные сведения по открытым карьерам) выглядят довольно забавно. Они обсуждают как весьма проблематичную тему пересчитывания карьеров, сетуя на то, что очень трудно проследить за всеми уголками местности, особенно дальними и труднодоступными. Просто посмотреть на космоснимки, обновляющиеся, между прочим, довольно часто, чиновникам, видимо, вера не позволяет. Как можно верить НАСА? Это непатриотично! Поскольку этот ресурс (где выложены космоснимки) не вошел в перечень документов, которым полагается пользоваться чиновникам, он для них не существует. Заглядывают ли они туда хотя бы из личного любопытства и в личное время – нам неизвестно.
Но январский скандал касался в основном песчаных карьеров, причем исключительно к северу от Петербурга. Почему-то считается, что каменные ломки – это что-то архаичное, ушедшее в далекое прошлое. Крупные карьеры давно пересчитаны – гранитные на севере Карельского перешейка, диабазовые на Онеге, известняковые – на ордовикских плато. Маленькие ломки, где вскрыты незначительные площади, никем не учитываются, никак не охраняются, поэтому любой желающий набрать камешков может чувствовать себя там как дома.

Причем карьеры могут быть «полурабочими». Например, Вруда - Штурмангоф: там и самосвалами возят, и мирные граждане с краю копаются. Известняк там могучий, вполне строительного класса. Можно подобраться и к карьеру за Печурками в Сланцевском районе. Главный карьер принадлежит концерну «Цесла», где известняк используют для производства цемента, а по старым ломкам можно набрать себе прицеп-другой щебенки. На известняковых полях к востоку от Путилова можно на фундамент насобирать, было бы чем наковырять и на чем увезти. Есть карьеры с известняком дивного рисунка, фантастической крепости, с окаменелостями, с кальцитовыми вкраплениями – и никто их не пересчитывает. Зачем? Камня, поди, у нас много, у каждой дырки в земле солдата не поставишь.

Но есть в Гатчинском районе возле поселка Пудость на берегу реки Ижоры совершенно уникальный карьер. Там добывали камень, которого больше нигде у нас нет. Это знаменитый пудостский туф – осадочная порода, к вулканическому южному туфу отношения не имеющая. Все видели колоннаду Казанского собора, скульптуры у подножия Ростральных колонн, оформление мостиков в пейзажных парках Павловска, Царского Села, Ропши, многих других дворцово-парковых пригородов. Пористый камень, светлый внутри, темнеющий снаружи, - это и есть туф.

Возле Пудости туф резали многие годы. Именно резали – когда он мягкий, только что вскрытый, его можно отслаивать ножом. Когда он застынет на воздухе, то становится значительно прочнее. Конечно, из него не строили, использовали только на отделку. По сведениям института «Спецпроектреставрация» ближайшее месторождение аналогичного туфа, который мог бы использоваться в реставрационных целях, находится на юго-западе Псковской области практически на границе с Латвией. Можно догадаться, что возить оттуда туф недешево. Кроме того, добытый камень нельзя везти сразу – он крошится и мнется, он должен полежать на воздухе и созреть. В общем, мороки много.

Карьер на берегу Ижоры был закрыт в еще в 70-е годы – так говорит глава администрации МО Пудость Марина Онуфриева. Считалось, что пригодного для реставрации камня там уже не осталось. Зато осталась дорога, ведущая от шоссе Гатчина – Кипень. Обсаженная разросшимися елками грунтовка проложена мимо реки к задам поселка. Именно по ней ездят воры – те, кто продолжает добывать уникальный камень. Не платя ни копейки государству, они пилят туф, а потом сбывают реставраторам. На задах Казанского собора года три назад я ощупывала и обнюхивала глыбу туфа, привезенную из Пудости. Налетевшие с криком реставраторы отпихивали меня от туфа, уверяя, что привезен он из тьмутаракани сто лет назад, но я-то видела – глыба примерно трехлетней давности, то есть уже хорошо схватилась, цвет, консистенция и запах – совершенно наши, пудостские. Пока реставраторы пытались меня оттащить от глыбы, мне удалось ухватить кусочек в качестве образца. Их понять можно: если они не будут покупать у браконьеров туф – им нечем будет работать. А вот почему туф не берут в этом карьере камень легально, если еще явно есть что брать, - вопрос крайне занятный. Кому выгодно ночами пилить туф бесплатно, а днем с оглядкой толкать его в городе? Кому выгодно делать вид, что этого явления не существует?

Марина Онуфриева посетовала, что местная власть физически не может уследить за ворьем, потому что нет ни средств, ни сил, ни времени, у них масса проблем по элементарному выживанию поселка, но пообещала, что дорогу на карьер они перекопают, чтобы было не подъехать. Это, конечно, отрадно слышать, но известно и другое: если ты приехал с техникой, нет ничего проще закопать раскопанное, чтобы потом раскопать закопанное. Воры тоже не лыком шиты, как правило, это профессионалы в добыче и обработке камня.
Что же касается Росприроднадзора, то эта структура не имеет права заниматься проверкой без оснований. Телефонный звонок или чей-то устный рассказ – это не основание. Нужно все отснять, изложить в письме, буквально разжевать – тогда на основании этого заявления, сделанного даже частным лицом, любым простым гражданином, федеральный надзорный орган начнет проверку. Их тоже можно понять – они отчитываются за потраченные средства. А ну как в Пудости нет ничего криминального? А бензин израсходовали, рабочий день – тоже.

Насчет практического применения туфа из Пудостского карьера тоже есть разные мысли. На реставрацию – да. Но все реставраторам толкнуть физически невозможно, кроме того, могут быть куски породы, которые по своим размерам не пригодятся на реставрации. Просто бросить – жалко. Поэтому создается мода на туфовые садики по типу японского сада камней. Конечно, можно и не пилить камень, а насобирать где-нибудь на Шингарке кусков, лежащих на поверхности, - кстати, местные дачники так и делают, и у каждого садик украшен чудными пористыми формами. Но напиленный, само собой, дороже. Продавать его открыто – нельзя, потому что сразу встанет вопрос о легальности добычи. Поэтому тихонько, с уха на ухо, передается сага о незаметном карьере в елках, где можно добыть чудный камень, который аж на Казанский собор идет. Пока государство делает вид, что оно не замечает карьерного воровства, официальные честные реставраторы вынуждены ждать камень издалека и платить за него втридорога.

Татьяна Хмельник 

Статья написана в 2008 году