ШЕДЕВР ЕВРОПЕЙСКОГО МОДЕРНА-НА ДРОВА?

КАРЕЛЬСКАЯ ДЕРЕВНЯ НАД ЖУРАВЛИНОЙ РЕКОЙ ПРИВЛЕКАЕТ УЧЕНЫХ И ТУРИСТОВ

   Многие петербуржцы бывали в столице бывшей финской Карелии - великолепном даже сейчас городе Сортавала, который по красоте сравним только с Выборгом. К сожалению, дорогу туда легкой назвать язык не повернется: и до Приозерска шоссе убойное, а уж после Кузнечного начинается раллийная трасса: грейдер, серпантин, пыль летом, грязь весной и осенью, снег зимой, камни в лоб круглогодично. И когда путник доезжает до большой, особенно по местным безлюдным нынче меркам карельской деревни Куркиеки, то он обычно бывает уже так измучен, что мечтает отдохнуть хотя бы немного.

ХОЛМ АНДЕРСЕНА

   Стоит этот путешественник посередь тракта и задумывается: куда он попал? То ли достопримечательности искать, то ли сразу магазин? Природа вокруг суровая - гранитные холмы, поросшие елками, глубокие и причудливые заливы Ладожского озера. Название деревни переводится как «журавлиная река» и должно было бы писаться кириллицей как Куркийоки, но после присоединения этой земли к СССР коренное население было эвакуировано в Финляндию, а новопоселенцы были не сильны в транскрипции.
   На туристских картах бывает отмечен местный краеведческий музей, но столичный турист обычно избалованный, деревенское краеведение его не привлекает, поскольку уровень подачи материала обычно очень низок, даже если есть что показать. И вот тут турист три раза неправ: Куркиекский музей как раз стоит посетить, потому что его руководитель Марина Петрова за годы работы сделал из него настоящий культурный центр. И она обязательно спросит: «В усадьбе Андерсиненмяки были? Которую строил знаменитый Ларс Сонк?»
   Про Ларса Сонка среднестатистический питерский турист, уже нахватавшийся Финляндии, просто обязан быть наслышанным – этот архитектор входил в десятку сильнейших и моднейших не только у себя на родине, но и в Европе. Национальный финский романтизм (ветвь модерна), в котором работал Сонк, был в первой четверти XX века одним из самых изысканных европейских стилей. И тут, в деревне, его творение?! Да, загородный дом, построенный в 1914 году для брата архитектора – ученого Карла Йоела Сонка, владевшего окрестными земельными угодьями.
Марина Петрова машет рукой в сторону небольшого холма, поросшего лесом, возле которого стоит усадьба.
Правда, сначала виден циклопического размера коровник (кстати, вполне барского происхождения), а уж потом вдали под елками мелькнет темно-красное деревянное здание с белыми вставками, под черепичной крышей. Это и есть Андерсиненмяки. Там теперь живее его спасительница и нынешняя «помещица» Лидия Иванова – она же владелица маленького отельчика и музейчика в усадьбе.
Летом Лидия Евгеньевна почти всегда в Куркиеках – ей уже 70 лет и на работу ходить она уже не обязана. Она и зимой часто бывает в своем «имении» - ведь за домом надо следить, бывает так, что всепогодные и вездесущие туристы именно по снегу желают посетить эти места, а сдавать ночлег в нетопленом доме нельзя. Хозяйка немного смущенно обводит глазами свой весьма запущенный сад:
- Конечно, по-хорошему, тут должен бы поработать ландшафтный архитектор и садовый дизайнер, потому что за многие годы заброшенности участок приобрел неопрятный вид, и это не может не сказаться на привлекательности стоящего на нем дома. Но, к сожалению, у меня нет денег нанять такого специалиста, более того: на обыкновенного рабочего для помощи по хозяйству, по дому мне тоже не разориться. Вот внуки, спасибо, помогают… А так место великолепное: нет ни комарья докучливого, ни ветров сильных, воздух сухой, скала под ногами, не глина.

КУПИЛА БАБУШКА ИЗБУШКУ

   Гостиничный бизнес и платный музей для Лидии Евгеньевны – только средство свести концы с концами, потому что старый дом очень дорог в содержании. Обычно посетители бывают ошарашены сообщением хозяйки о том, что усадьба была куплена… на дрова. 
- В 1991 году мы увидели этот дом впервые. Нам сказали, что в красивом месте стоит такая заслуженная руина, стоит дешево, отчего бы не купить. Выглядело это все, откровенно говоря, ужасно – сад захламлен, вокруг практически деревенская свалка, а дом просто разваливался: оконные рамы без стекол сгнили, полы провалились, печки рухнули. Мы сначала хотели перевезти дом этот под Петербург, чтобы к городской квартире поближе, а то в Куркиеки ездить очень утомительно. Но потом присмотрелись к зданию получше и поняли, что оно при перевозке, даже если не развалится, то совершенно потеряется в банальной дачной застройке. Дом этот идеально вписан в пейзаж – поставлен на лесистой горе, раньше здесь был хутор Андерсенов, поэтому и усадьба стала называться Андерсиненмяки – холм Андерсена. И поэтому мы с мужем решили оставить дом на месте.
Делать нечего: супруги Ивановы занялись ремонтом дома: затянули полиэтиленом и забили горбылем окна, стали перестилать полы, учились класть печи. Только после восьми лет непрерывного ремонта – впрочем, почти все делали своими силам, не нанимали бригады, это обошлось бы слишком дорого, только одного местного мастера и привлекли - дом обрел жилой вид и стал похож на творение знаменитого архитектора.

- Когда мы начали заниматься этим домом, я понятия не имела о том, что мы «отхватили» творение великого Ларса Сонка – никаких документов о том, что это памятник архитектуры, не было. Да, в деревне знали, что это старая финская постройка, но относились к ней без особого пиетета: после войны тут были ясли, потом – совхозная гостиница для сезонных рабочих, а после дом и вовсе был брошен. Мы стали узнавать его прошлое, когда решили оставить его на месте и реставрировать. Кстати, в моей семье уже были инициаторы реставрации – мой отец восстановил старый дом на окраине новгородского города Чудово и создал там музей писателя Глеб Успенского.
Поскольку дом не имел статуса памятника, охраняемого государством, пришлось Лидии Евгеньевне и эту стену пробивать – лично. Переписка с Минкультом заняла 4 года: настырная петербургская пенсионерка, требовавшая поставить на учет здание в Карелии, утомила московских чиновников, и они предпочли сдаться – дом Карла Сонка был признан памятником архитектуры республиканского значения. Тогда начали чинить препоны местные власти, которых совершенно не манила перспектива огрести на своей территории памятник, охраняемый государством, поскольку от этих памятников, по мнению мелких чиновников, одна головная боль: денег они не приносят, только потребляют, а заботы или хотя бы отчета требуют. Тем более что на местном уровне вообще к этому зданию отношение было, мягко говоря, прохладным – его называли презрительно «эта старая финская изба» и совершенно не верили в его благородное происхождение.
Но Лидия Евгеньевна оказалась упорной: в 2000 году она сумела зарегистрировать негосударственное учреждение культуры «Усадьба». Теперь уже дважды эта «Усадьба» становилась лучшей в своей номинации по всей Карелии – об этом свидетельствуют висящие у Ивановой на стене в рамочках дипломы. Посещаемость, конечно, условная: 300-400 человек в сезон посещают музей, останавливаются на ночь единицы. Впрочем, бывали случаи, когда мест не было и приходилось отказывать туристам, заехавшим в Андерсиненмяки в надежде на ночлег. Обычно такое случалось на «глобальные выходные» - когда к двум законным выходным присоединялся какой-нибудь пятничный или понедельничный государственный праздник. Довольно часто останавливаются спортсмены-водники – поскольку рядом Ладога, а также археологи – в черте поселка есть древнее городище. Для всех Лидия Евгеньевна проводит экскурсию по дому, знакомит с семьей Сонков. Часто устраивает и выставки – и фотографические, и живописные.

МИНКУЛЬТ ПРОТИВ НАСТЫРНОГО СОСЕДА

Заезжают к Ивановой и финны.
- У меня перебывали уже корреспонденты всех финских газет. Ведь только через финские источники мне удалось восстановить историю дома – в карельских архивах не было ничего. Я ведь с чего начинала: написала письмо в одну из финских газет с просьбой помочь, выслала фотографии. После этого все и завертелось, приезжала финская делегация осматривать дом, подтвердили – да, это Ларс Сонк, оставили мне копии документов, литературу. Оказалось, что это единственное творение Сонка на территории России.
К сожалению, не все куркиекцы рады соседству с памятником архитектуры и истории. Одно время, после пожара в местном клубе, усадьба Сонка стала чем-то вроде клуба – стали приходить люди на небольшие местные праздники, просто посидеть, пообщаться. Лидия Евгеньевна планировала обустраивать усадебную территорию, чтобы это было действительно красиво. Но у нее неожиданно появился сосед – прямо под окнами.
- Еще при советской власти рядом с домом Сонка был поставлен маленький деревянный домик, перевезенный в дальнего хутора. После смерти хозяина домика наследники продали его, а новый хозяин начал «реконструкцию». Она заключалась в том, что на месте избушки появился здоровенный особняк, который абсолютно не гармонирует с усадебным домом. Несмотря на то, что незаконно возведенные строения на территории усадьбы как памятника регионального значения должны быть снесены по распоряжению главы Республики Карелия Сергея Катанандова, карельский Минкульт проиграл суд с владельцем участка и нового коттеджа. Несмотря на то, что Республиканский центр по госохране объектов культурного наследия обращался в прокуратуру, добиться справедливости нам не удалось. Мне пришлось смириться с этим соседством – раз государство признало свою беспомощность. Я полагаю, что не близость усадьбы привлекала нового соседа, не природные красоты – таких красот по всей округе хватает. Его устраивало, что здесь есть все инженерные коммуникации – водопровод, электричество, дорога. Правда, подъезд к своему дому сосед проложил с другой стороны, ездить мимо меня он отчего-то избегал, должно быть, мое лицо никогда не выражало радости, не говоря уже о моих гостях.
Сегодня у Лидии Евгеньевны много проблем – и пошатнувшееся здоровье. Она смогла приехать в усадьбу только в середине марта, до этого болела.
- Знаете, если бы ко мне приехали студенты – хоть из Москвы, хоть из Питера, хоть откуда угодно, - я предоставила бы им жилье, а они помогли бы мне в саду. Уверяю вас, отдохнуть в моей усадьбе – удовольствие, не всем доступна. А студентам я была бы очень рада. Не такая у меня тяжелая работа, просто двух моих рук не хватает, внуки помогают, сын, - но это бывает не слишком часто, они ведь заняты своими делами. А усадьбе надо помочь. Смотрите, какая она красивая. Я знаю, что везде кризис, вон Марине Петровой государственное здание никак до конца отремонтировать не могут, хотя оно тоже историческое – здесь жил знаменитый «король лишайников», финский ботаник Вели Рясянен. Но вдруг кто-то проникнется очарованием сельского романтизма на холме Андерсенов?

Татьяна Хмельник