СТАРЫЕ РУДНИКИ ЖДУТ НОВЫЕ ЖЕРТВЫ?

КАРЕЛЬСКАЯ ПИТКЯРАНТА ПОСТРОЕНА НА ПУСТОТАХ
    В карельском райцентре Питкяранта в 2009 году погиб 7-летний Руслан. Он упал в яму с водой и захлебнулся. Несчастный случай? Несомненно. Но таких ям по городу много, более того: появляются новые. И каждая может стать ловушкой для человека. Что же это за ямы такие? Бездонные, что ли?

    Они, конечно, не бездонные. Но глубиной иные могут быть до трехсот метров! Все дело в том, что современная Питкяранта стоит на старых шахтах, история которых началась в 1830-х годах, когда купец Омельянов решил добывать здесь медь и олово. 
   Затратив колоссальные по тем временам деньги на геологическую разведку и организацию производства, Омельянов так и не смог наладить выпуск меди в промышленном масштабе – он умер, а его наследники продали его дело с большим убытком. За последующие тридцать лет на рудниках было несколько хозяев, выплавка меди производилась в небольших количествах – всему виной были особые характеристики местной руды. Активное развитие Питкярантских шахт началось в 1875 году и продолжалось до 1904 года, когда запасы старого рудного поля (так называется район в современной городской черте, где расположены шахты) были практически исчерпаны. Такое бурное развитие добычи было связано с открытием нового способа по обработке местной медной руды – так называемого «мокрого способа». Именно благодаря новой технологии объемы производства многократно возросли, да еще с выпуском побочного продукта – серебра. В конце XIX века запасы стали истощаться, а цены на медь упали почти в два раза. Производство меди в Питкяранте стало убыточном, и рудники были заброшены. Размеры этих старых выработок под современным городом можно представить на основе описания рудников, выполненного инженером местного завода Густавом Грендалем в 1896 году. Его схему разреза горных выработок мы и приводим. 

Разрез подземных выработок под Питкярантой

   Окончательно шахты забросили задолго до Второй мировой войны, но в 50-е годы пытались реанимировать – было предположение, что там можно добывать уран. С ураном, слава богу, не получилось, но шахты, законсервированные еще финнами, остались открытыми. Немногие шахтные стволы были прикрыты бетонными плитами, но сейчас и бетон не спасает: выработки стали проседать и плиты начали проваливаться внутрь.
В одну из таких дыр и угодил мальчик. Свидетелей его гибели нет, но предполагают, что ребенок шагнул на край выработки и провалился вместе с грунтом. Вряд ли он лез туда сознательно: много лет жители города, фактически поощряемые тогдашним руководством, сыпали в шахты разнообразный мусор. Власти наивно полагали, что мусором можно «рекультивировать» все старое шахтное поле, где были добыты сотни тысяч тонн руды.
Отец Руслана рассказал, что за несколько лет до гибели сына вытащил из этой же дыры другого ребенка, к счастью, вовремя. Но в то время яма – это шахта «Клее-4» - была значительно меньше! И она как тогда не была огорожена, так не огорожена до сих пор, плиты положили и все. Геолог, научный сотрудник музея Северного Приладожья из соседней Сортавалы Игорь Борисов, который наблюдает шахты с начала 80-х годов, уверен, что там идут активные процессы:
- Мы – группа сортавальских спелеологов – регулярно обследуем эти рудники, конечно, поверхностно, поскольку в большую часть из них попасть без предварительной расчистки и откачки воды невозможно. Но и так видно, что старые шахты валятся. В одной только городской черте Питкяранты 23 шахтных ствола, в пригороде еще десяток, а ведь они соединены между собой горизонтальными штреками. Штреки проходят на разных уровнях, самые мелкие – на пятиметровой глубине. Они-то и проседают первыми. Сыпать в шахты мусор – занятие глупейшее, а порой и опасное – выделение газов, образование пробок с мгновенным проседанием и т.д. Единственное оправдание этому действию – что горы гниющего хлама могут отвратить любопытных от заглядывания в устье шахты. Но мусор никоим образом не может укрепить штреки и стволы шахт! В Питкяранте даже дома стали трескаться, ведь они тоже стоят на пустотах. Мне жаловался даже прокурор города: он купил квартиру, а у него стена дома поехала.
     Редактор питкярянтской районной газеты «Новая Ладога» и местный депутат Лариса Кокко вспоминает «страшилки» собственного детства:
 - Нам всегда говорили старшие, чтобы мы держались подальше от шахт. А как от них держаться подальше, когда они в самом городе, частью – даже в центре? Ведь до войны поселок стоял в стороне, у людей хватало ума не селиться на выработках. После войны на это махнули рукой. Сейчас на рудном поле по генплану – жилая застройка. Рассказывают, что в 60-е годы дети постоянно лазали по шахтам, доставали оттуда упавших туда животных, которые не могли выбраться, туда и собаки попадали, и козы. Были случаи, когда сами дети пропадали – их не находили. Видимо, они погибали в глубинах шахт или в соединительных штреках и выработках.

Размеры подземных выработок впечатляют

     Обследования шахт после 50-х годов не проводилось, поэтому никто не может сказать, что творится внутри. Специалистов, которые могли бы выполнить такое обследование, в городе нет, возможно, нет и в Карелии – их придется искать или в Петербурге, или в Мурманской области. Сортавальские спелеологи, которые рвались получить деньги на эту работу, не имеют лицензию на эту деятельность, поскольку мало быть любителем или даже геологом из музея – надо иметь специальный опыт и оборудование. Удивляет другое: почему власти города не предпринимают никаких изысканий? В Своде правил по инженерно-геологическим изысканиям для строительства (СП 11-105-97) есть специальный раздел, посвященный поверхностным территориям подземных горных выработках. Выполнение этих требований обязательно, поскольку выработки могут оказывать отрицательное влияние на городские постройки. В составе проводимых изысканий необходимо устанавливать не только места расположения горных выработок, но их сечение и способы крепления. Важно установить наличие и расположение пустот, а в случае засыпки - материалы и степень их заполнения, отслеживать провалы, локальные оседания, определять особенности различных деформаций и т.д., и т.п. Все эти материалы должны найти соответствующее отражение в градостроительной документации и в документах МЧС. 
     Судя по доступной «Схеме территориального планирования Питкярантского района», утвержденной в 2008 году, в разделе «Предотвращение чрезвычайных ситуаций» предусмотрено только строительство спасательного поста для рыбаков около Погранкондушей. Никаких других действий, видимо, предпринимать не надо, поскольку все прочие ситуации уже стали привычными, а не чрезвычайными. В другом важнейшем градостроительном документе – генеральном плане города Питкяранты, который сейчас в стадии разработки - также старые шахты не упоминаются и никаких ограничений на эту территорию не накладывается. Надеемся, что наш контакт с разработчиками генерального плана города Питкяранты позволит повлиять на сложившуюся ситуацию с игнорированием подземных выработок под улицами города.
Глава Питкяранты Сергей Ковалев понимает важность обследования шахт, но, будучи историком по специальности, а не горняком, пока не знает, к кому обращаться. Тем временем под городом тихо дышат и шевелятся старые затопленные шахты…
    Вспоминается пермский город Березники, где в результате неправильной консервации отработанных шахт по добыче калийной соли стал проваливаться сначала комбинат «Уралкалий», затем – и сам город.

Провал в Березняках. Состояние на 2008 год

   Процессы эти идут до сих пор, достаточно посмотреть официальный сайт несчастного города, где самый последний провал в ноябре 2010 года скромно называют «Малыш» (размер провала, посредине железнодорожной станции составляет 101 на 48 метра). Да, в Питкяранте другие грунты, да и город не так велик, но пермское бедствие по-карельски, даже уменьшенное раз в десять, тоже никому не нужно. Только почему-то никто ничего не делает для предупреждения техногенной катастрофы. Ждут, когда гром грянет?

Татьяна Хмельник, Александр Потравнов