Титулы нетитульной нации

Вепсам всегда приходилось нелегко: и когда до них было не добраться, и когда до них наконец добрались

В последнее время о вепсах стали больше говорить и писать, хотя еще в 1986 году этнодемографический справочник уделял им один крошечный абзац, намекая, что с их численностью – 8100 человек – они не могут претендовать на большее внимание. Но и сейчас горожане и деревенские русские относятся к ним с некоторым удивлением. Первых приводит в замешательство сам факт некоего таинственного существования этого народа, ибо своих городов у вепсов никогда не было. Вторые не могут понять, как это люди, живущие практически в таких же избах, как они сами, имеющие внешне очень мало отличий от жителей, скажем, Псковской области, могут говорить на каком-то совершенно чуждом русскому уху языке. Примерно на таком языке говорит в зажиточном горо-де Хельсинки интеллигентная женщина-президент.

Деревенский «трамвай»

Винницы считаются неофициальной столицей оятских вепсов - Вепсаари. Есть еще вепсы онежские – они живут в Карелии, есть вологодские. В большое село Винницы принято попадать либо вдоль Ояти с Мурманского шоссе (последние десятки километров – большое испытание для подвески автомобиля), либо через Подпорожье (последний десяток километров просто вытряхивает душу). Через Подпорожье добираются «безлошадные» - там проходит автобус из Питера и есть местные рейсы.
Уже на подпорожской автостанции наивный питерец начинает понимать, что здесь вступают в действие какие-то местные правила перемещения на междугороднем автобусе. Если до этого разболтанный «икарус» или пожилая «скания», которые проводят в пути до Винниц 7 с половиной часов, останавливаются только в указанных для этого местах, то на винницкой дороге приняты остановки по требованию. Вот старая бабушка в платочке, опираясь на мордатого юношу в дорогой кожанке и тренировочных штанах с лампасами, выходит практически в лес. Кем ей доводится юноша, не-вепсу понять невозможно, по-скольку всю дорогу бабушка говорила только по-вепсски. Куда-то в лес уходит дорога, по ней эти двое и отправляются. Водитель Николай, который столько лет работает на этом рейсе, что уже сам стал, по его признанию, полувепсом, объясняет: «Там деревня у озера. Называется Заяцкая. А еще дальше – деревня Великий Двор, два озера, холмы, красота. Только дорога плохая. Что сами прокатали - то и дорога». Согласно справочнику «Административно-территориальное деление Ленинградской области», в Заяцкой прописано аж 12 человек. В Великом Дворе почти в 2 раза больше – целых 26 душ. Но это ведь не повод делать туда дорогу, как рассуждают чиновники. В более нужные места не добраться.
Еще возле Великого Двора есть деревня Гонгиничи. На некоторых картах она числится, но жилым населенным пунктом не считается – упразднена «за отсутствием постоянного населения» (есть такая формулировка). Дачники да охотники с рыбаками обжили это место, но они не будут поддерживать тлеющий уголек деревенской жизни: у них есть квартиры в городе, они сюда только отдыхать приезжают. Вообще вся карта бывшего Винницкого района, существовавшего с 1927 по 1963 год, испещрена пометами «нежил.». Ушли люди, оставили свои избы, свой старинный промысел, своих богов и духов. Нет школы, нет работы, нет дороги – как жить?
Осенью автобус тормозит посреди леса не только для высадки пассажи-ров, уходящих в лесные деревни. Он подбирает сборщиков грибов и ягод. Доводилось видеть, как с обочины привстала крошечная бабулька, сидевшая на огромном, с нее саму, коробе с клюквой. Пассажиры помогли бабушке залезть в автобус, она снова пристроилась на своем коробе и стала искать деньги. Где-то в глубинах старого-престарого ватника размеров на пять больше бабульки отыскался древний кошелек на веревочке, оттуда изуродованные артритом пальцы с трудом извлекли десятирублевки и мелочь. Из Подпорожья до Винниц нынче стоит добраться 70 рублей – на питерском автобусе, а подпорожский берет все 110. Учитывая, что не только в окрестных деревнях, но и в самих Винницах нет работы, можно себе представить, сколько приходится тратить на дорогу тем счастливцам, которые сумели найти работу в райцентре.
А у кого нет работы - тот собирает клюкву и грибы. Только их очень дешево принимают, просто по грабительским ценам. Например, клюкву могут закупать по 20 рублей за килограмм, тогда как в Питере ее продают от сотни и выше. Но куда деваться местным? Некуда. Свои руки, некупленные, за вход в лес, слава богу, еще не берут денег. Разговоры о том, что леса могут сделать частными и на сбор грибов и ягод надо будет приобретать лицензию, в Винницах встречают нервным смехом. Как-то, мол, не очень в это верится, в лес – да по разрешению? Вепсы отродясь в лесу жили без всякого разрешения.

Деревенский евроремонт

Винницы – большое село. В 2002 году здесь было прописано 2414 чело-век, сейчас стало меньше. Работать ну просто негде. Этого не скрывает Александр Кузнецов, глава муниципального образования «Винницкое сельское поселение» (господи, пока выговоришь, язык сломаешь, вот раньше говорили «сельсовет» – все куда проще было). Кузнецов при власти недавно, но все проблемы знает, как говорится, на своей шкуре. Он руководил почти совершенно умершим леспромхозом, который когда-то кормил Винницы и окрестности. В золоте не ходили, но поесть-одеться было.
 К Кузнецову как к бывшему леспромхозовскому, а нынче административному мученику периодически заходит другой мученик – от сельского хозяйства. Когда-то совхоз «Винницкий» выращивал телят и горя не знал, так, во всяком случае, рассказывает Владимир Федоров, директор хозяйства «Винницкое» (это то, во что выродился совхоз, и как при любом вырождении, захирел). По словам Федорова, – и это подтвердит любой местный житель, - было выгодно держать коров, потому что государство закупало молоко, прочий скот принимали на мясо прямо живьем, картошку брали, а уж про лесные дары и говорить не приходилось. Теперь Федоров вырастил хороший урожай картошки - и поклялся больше этого никогда не делать:
- Да мне девать ее некуда. Сорок тонн отборной, экологически чистой картошки! Но в Подпорожье она никому не нужна, там своего добра хватает, да и городок небольшой, а в Питер везти… Вы посмотрите на карту Ленобласти. Видите, сколько от Питера до нас? Несколько раз я дозванивался до людей, которых прельщала экологически чистая картошка, но когда они узнавали, сколько до нас нужно ехать, да по каким дорогам, они сразу испарялись. Вот вы поедете ко мне за картошкой? Только честно. Что глаза-то отводите? Вы купите белорусскую или псковскую, ядом посыпанную. А у нас яда нет, потому что химикаты дороги, это мы от бедности такие чистые.
Еще в Винницах есть больница и метеостанция. Больница недавно отремонтирована, но там есть только терапевт. За всеми остальными специалистами – от педиатра до стоматолога – пожалуйте в Подпорожье. Метеостанция тоже совершенно захиревшая – там только снимают показания с нехитрых старых приборов. А ведь когда-то она обслуживала местный аэродром. Вы будете смеяться, но здесь был аэродром! Когда аэропорт на Ржевке работал на местные линии, в Винницы два раза в день летал кукурузник. Вепсские тетушки говорят: «Мы летали в Питер регулярно, кто учился заочно, кто родню навещал. Трясло, конечно, зато все-таки всего два с половиной часа, это против семи с полтиной на автобусе и пяти – на машине».
Еще в Винницах есть средняя школа. Тут, правда, похаять нечем. Молодая директриса Надежда Воробьева гордо показывает здание с евроремонтом:
- Еще несколько лет назад тут был страх и ужас, школа построена из силикатного кирпича, который в нашем климате никакой критики не выдерживает. Но мы получили так называемый «президентский миллион» - его каждый год получает какая-нибудь сельская школа в области, - и на нем так зажили, что из Подпорожья завидовать приезжают. У нас в интернате, где живут сельские дети, тренажерный зал есть, так одна приезжая учительница губы поджала: «Ни в жизнь не поверю, что деревенских ребят пускают на это дорогое оборудование, небось, тут одни «качки» собираются». Ну вранье это. Посмотрите сами, у детей спросите.
И интернат при школе – просто супер. Правда, в деревнях поговаривают, что из-за этих евро-условий дети не хотят возвращаться в деревни: ну как же, тут все как в телевизоре, а в деревне и туалет холодный, и вода из ведра. И еще: интернат этот оттянул места из сельских интернатов. Скажем, в поселке Курба есть маленькая школа, но при ней всегда был интернат, где жили дети из деревень, где вообще негде было учиться. С появлением винницкого образцового интерната в Курбе интернат вовсе закрыли. В поселке стало еще меньше детей. И многие родители стали подумывать – а не уехать ли им тоже за детьми, что тут-то сидеть? Вот одна из причин, по которым некогда многолюдные деревни теперь стоят с заколоченными домами.

 Деревенский экстрим

Деревня Чикозеро – это чуть меньше 15 километров от Винниц. Только в списке населенных пунктов вы такую деревню не найдете, хотя она очень даже жилая, с недавно отреставрированной церковью на холме. Официально деревня называется Аверкиевская. Вот еще один местный парадокс. У каждой деревни может быть по 3-4 названия. Одно – местное, историческое. Второе – по названию почтового отделения (а уж откуда почтовое ведомство черпало свое вдохновение – это неведомо). Третье название может происходить от самой распространенной фамилии, скажем, в деревне Ольшино были все Ольшины. Четвертое – это название «куста» деревень, каждая из которых в то же время имеет самостоятельное неофициальное название. В общем, надо быть вепсом, чтобы разобраться, где какая деревня и кто откуда родом.
 Дорога в Чикозеро широкая, ее недавно сделали. По словам местных, некий священнослужитель захотел восстановить Паданский женский монастырь недалеко от деревни. Неделями круглосуточно самосвалы возили песок на новую дорогу, а винницкие люди ругались: «На эти бы деньги сделать дорогу на Подпорожье!» Откуда новый паданский «барин» брал деньги, осталось неизвестным, но сам он вскоре пропал, хотя до этого грозился полным искоренением греха в окрестностях и запретом на рыбную ловлю на Чикозере. Пропавший поп был, по словам местных мужиков, весь в наколках, поэтому слухи о его тюремном прошлом, настоящем и будущем были сочтены справедливыми.
 В Чикозере самая активная – баба Настя, Анастасия Александровна Чумбова, ей под семьдесят и она староста деревни. Маленькая, сухонькая, она живет в большой старой избе с дочерью-инвалидом, окруженная животными.
 - Собаку звать Бакс, кота – Кеша, а кошку – Анфиса. Все трое приблудные. Мясом кормятся. У меня Бакс сам в лес идет, зайца добывает, домой тащит. А собака-то не охотничья, сам научился. Деревня у нас большая, зимой человек пять-шесть наберется, это много. А летом-то понаедет! У нас тут так красиво, озеро большое, речек много. Соседи-дачники добрые, клюкву у меня покупают задорого, спонсоры они называются. Я им за это зимой дом сторожу. Мне одной, конечно, трудновато зимой. Вот в прошлом году морозы-то были, с утра встанешь – три градуса тепла только в избе. Только и тепло, когда топишь, стены все уже худые, из подпола да с чердака дует. Вон мы как ходим – в валенках по избе, в платках, в шерстяных кофтах. Коли дров не принесешь – так и вовсе замерзнешь. Дочка-то мне не помощник. А денежку мне надо добыть, у меня ведь внучка есть, в Подпорожье живет, учится, ей копеечка нужна.
 Церковь отреставрировали тоже на деньги спонсоров, только туда больше пяти человек на богослужение не приходит. Некому. Рядом с церковью – огромные елки, в одной вырезана ниша, куда ставили иконку и клали подарки боженьке. Вепсы – они еще те христиане, они пустынное учение Христа переиначили на свое лесной лад и смешали с верой в местных богов. Ни один нормальный вепс не сядет в лодку, не спросив разрешения у водяного хозяина, и не войдет в лес, не поклонившись хозяину лесному.
Как-то бабу Настю огорошил некий чужой парень: он забрался к ней в огород и выдергал весь мак, который она растила на пироги. Отроду в Чикозере не было такого – чтобы мак воровать. Ничего страшнее бражки и самогонки местные жители не пробовали и пробовать не хотят. Правда, бражка бывает убойная, ее называют «косорыловкой». Делают ее на проращенном горохе, и чем дольше она стоит, тем злее становится. В Винницах один дед похвалялся, что знает рецепт самогона из еловой коры, но, скорее всего, это такой же фольклорный элемент, как русская каша из топора.
 Зато пекут вепсы великолепно: и курники, и рыбники, и знаменитые калитки - ржаные пирожки с картошкой. Народ из Питера специально приезжает за этими калитками. Наесться ими можно на вепсском празднике «Древо жизни», который проходит ежегодно. Директор местного дома культуры Надежда Ковальская каждую зиму не знает, что будет на празднике летом. Как снизойдет вдохновение – так и получится. Вот в прошлом году был «Праздник вепсского петуха». Ни один вепсский мужчина не обидится сравнением с этой сакральной для здешнего народа птицей. Взрослые почтенные люди пели и плясали на празднике, отрываясь от души, не говоря уже о детях. Ковальская говорит:
- Почему считается, что вепсы вымирают? У нас у всех есть дети, у стариков – внуки и правнуки. Да, многие говорят по-русски, но это веление времени, язык титульной нации, разумеется, теснит наш. Но старый язык – а вепсский язык считается финно-угорским санскритом, древнейшим наречием племени весь, - до конца не забудется, культура не исчезнет. Пока вепсы умеют печь калитки – наш народ жив.

Татьяна Хмельник

2007-01-24