ТИВДИЙСКИЙ МРАМОР ДЛЯ САНКТ-ПЕТЕРБУРГА
В Санкт-Петербурге много уникальных исторических объектов и музеев, посмотреть на которые приезжают люди со всего мира. Но среди этой многочисленной армии туристов очень невелик процент тех, кому будет интересно, из какого камня были возведены эти знаменитые достопримечательности. Да что там туристы, в наше время далеко не все архитекторы уделяют используемым при строительстве материалам такое пристальное внимание, как многие корифеи прошлого. Вот взять такой популярный камень, как мрамор. Им облицовано множество прекрасных зданий, но много ли знает публика о том, откуда этот мрамор привезён, как добывался, где ещё применялся, что с этим месторождением теперь? А ведь сортов мрамора у нас много, они разные - и по цвету, и по составу, и по происхождению, конечно.
Помощь пастора-геолога
Сегодня мы расскажем о тивдийском мраморе - одном из красивейших отделочных камней, который применялся при постройке Мраморного дворца, Михайловского замка, Казанского собора, Этнографического музея и ещё многих других зданий и сооружений Санкт-Петербурга и его дворцовых пригородов. В основном, в отделке зданий использовались тивдийские мраморы главного месторождения под названием Белая Гора, где добывали 7 различных сортов, различавшихся в первую очередь цветовой гаммой: от бледно-розового до тёмного буро-красного с белыми прожилками. С точки зрения геологии, эти мраморы представляют собой доломиты с высоким содержанием кварца (от 3 до 40%) и примесями гематита и даже корунда. Большое количество кварца делает некоторые сорта очень твёрдыми - до 5 единиц по шкале Мооса (минералогической шкале твёрдости). Находится это месторождения в Карелии, в Кондопожском районе, у деревни Тивдия. В ближайших окрестностях известны ещё несколько мест, где добывался похожий мрамор, но для упрощения мы все эти сорта будем называть одинаково - тивдийскими.
Мраморные скалы на берегу Гижозера
История появления этого мрамора в качестве отделочного камня начинается в середине XVIII века. Популярная версия про купца Мартьянова ошибка - этот купец был совладельцем стального завода в Тивдии и мрамор он никогда не добывал. Так что впервые о мраморных горах около Тивдии рассказал интересовавшийся геологией протестантский пастор Самуил Алопеус.
Осенью 1767 года он общался с прибывшим для осмотра мраморов Рускеалы и островов Ладожского озера для их возможного использования в отделке Исаакиевского собора капитаном Петром Кожиным. Пастор сообщил о красных мраморах, виденных им недалеко от Онежского озера. 16 января 1768 года вышел императорский указ "Об изготовлении мрамора и дикого камня на строение Исаакиевской церкви", где упоминались и приладожские, и прионежские "мраморные горы". В июле 1768 года в Тивдию приехал капитан Зайцев с группой специалистов и увидел 20-метровые скалы из красных и розовых мраморов, почти отвесно уходящие в воду Гижозера. В августе того же года была арендована пильная мельница с амбаром, началась пробная распиловка камня.
Мраморные ломки в XVIII веке
Мрамор добывали с помощью порохострельных работ: сначала делалось углубление в скале ("подгорье"), затем сверху вниз бурились вертикальные шпуры, в них закладывался порох, в результате от скалы откалывался большой блок. Порох на добыче мрамора использовали и уже после появления динамита - чтобы избежать трещин в массиве. От большого куска точно так же отламывали куски поменьше. Везли камень сначала по Гижозеру, затем по специально устроенному 1200-метровому бревенчатому настилу перетаскивали на пристань в соседнем озере Сандал. По Сандал-озеру мрамор везли в Ниг-озеро, откуда по 2-клометровым бревенчатым мосткам он попадал на пристань Онежского озера и далее в Санкт-Петербург. Непростой путь!
Тивдийский мрамор, который добывали в 1769—80-е годы, активно заготавливался для нужд строящегося по проекту Ринальди третьего Исаакиевского храма. Также мрамор использовали для верстовых столбов на Московском тракте, для Мраморного дворца, сооружений в Царском Селе (Орловские ворота, Чесменская колонна и пр.). В 1788 году, в целях оптимизации расходов, находящиеся в подчинении Комиссии о построении Исаакиевского собора ломки передали в управление местным олонецким властям. После смерти Екатерины II император Павел I повелел сильно упростить ринальдиевский проект Исаакия. Заготовленный, но не использованный мрамор разрешили использовать для Михайловского замка - детища Павла. Специально для этого дворца в 1797—98 годах были заказаны монолитные колонны из мраморов Белой Горы.
Тивдийский мрамор на южном фасаде Михайловского замка
Императоры диктовали условия
В 1803 году мраморные ломки были переданы в управление Комиссии о построении Казанского собора. В штатном расписании ломок числилось 47 бергауеров (горнорабочих) и 14 малолетних детей, состоящих на провианте. Любопытно, что на всех детей горнорабочих мужского пола с 3- летнего возраста выдавался продовольственный паёк (девочкам пайка не полагалось). По штату 1816 года оклад у бергауеров составлял от 100 до 180 рублей в год. После 25 лет работы горнорабочий имел право выйти в отставку с пенсией в размере 2/3 от оклада с правом проживания в любом городе Российской Империи.
Не весь мрамор, заготовленный для Исаакиевского собора, ушел на нужды Михайловского дворца. Много кусков камня продолжало храниться около строительной площадки. Кое-какие блоки для Казанского собора отобрал лично архитектор Воронихин, что-то стали продавать на сторону, а часть мрамора просто использовали в качестве бутовой засыпки при постройке Конногвардейского манежа. В 1807 году смотритель над мраморными ломками надворный советник Малаев предложил устроить специальный завод по распилке каменных блоков. Для этого были сооружены плотина на протоке между озёрами и деревянное здание небольшого завода, в котором поставили станки. Но после окончания постройки Казанского собора столько мрамора уже не требовалось и работы почти не производились.
Завод в по обработке мрамора в 1819 году
В начале XIX века Александр I решает заняться перестройкой Исаакиевского собора, который, отмечали современники, выглядел несколько уродливо (из-за вмешательства Павла в проект Ринальди). В начале 1818 года выбрали проект Монферрана и создали «Комиссию об окончательной перестройке Исаакиевского собора». Тивдийские мраморные ломки снова оживились.
К существовавшему заводику сначала пристроили шлифовальный цех. Увы, ночью 21 марта 1845 года завод сгорел, считается, что из-за искры во время ночной топки. Срочно рядом был построен новый, более мощный завод. Именно на нём обрабатывался мрамор для внутренней отделки Исаакиевского собора. В 1840-е годы цена пуда мрамора для Исаакиевского собора, с учётом доставки в Петербург, составляла 70 копеек серебром. Во второй половине XIX века в состав Тивдийских мраморных ломок входил 31 карьер. Ближайшие из них были совсем рядом от завода, но до других было и 50, и 160 километров.
Тивдийский мрамор в Исаакиевском соборе
Церковь для бергауеров
В 1853 году в Белой Горе решили построить каменную церковь. К тому времени напротив ломок уже сложился посёлок бергауеров. Планы, фасады и сметы нового храма были подготовлены губернским архитектором Василием Тухтаровым и 18 марта 1854 года отправлены в Санкт-Петербург, в Кабинет Его Императорского Величества. Здесь их представили для проверки штатному архитектору Кабинета Его Величества Александру Кракау. Тот проект одобрил, после чего он поступил к архитектору Константину Тону. В отличие от Кракау, у Тона оказались замечания к внешнему виду церкви и он выдал новые рисунки фасадов и разрезов за своей подписью.
Мы нашли в архиве оба проекта с подписями авторов, в связи с чем и считаем, что Тон лишь подработал проект Тухтарова, сохранив все основные исходные архитектурные решения. Поэтому мы полагаем, что имя Василия Васильевича Тухтарова, более 30 лет служившего Олонецким губернским архитектором, должно стоять первым при упоминании этой постройки. 29 декабря 1856 года храм был освящён во имя Казанской Божьей матери. Здание этой церкви интересно и тем, что её цоколь сделан из мощных мраморных блоков, а карнизы выполнены из аспидного сланца (шунгита). Здесь можно прочитать нашу статью об истории строительства этой церкви.
Вид на Казанскую церковь
После окончания строительства Исаакиевского собора тивдийский мрамор снова оказался не очень-то и нужен. Было несколько попыток организовать дело по производству и продаже мраморных вещей. Но бизнес не шёл, пока на рубеже веков не появился новый крупный заказчик на здешний мрамор. Им оказался инженер и предприниматель Михаил Токарский, который в 1898 году взял в аренду все Тивдийские мраморные ломки. Завод по обработке мрамора он хотел разместить около Онежского озера, для чего решил устроить плотину на Нигозере и прорыть водосбросный канал в Онего. Перепад высот между этими двумя озерами - почти 30 метров - позволил бы использовать энергию воды для производственных целей. Кстати, затем на этом канале в 1920-е годы была построена Кондпожская ГЭС.
В 1900 году был Высочайше утвержден проект Памятного отдела Александра III, подготовленный архитектором Василием Свиньиным. В этом проекте предусматривалось перестроить здание манежа Михайловского дворца в новый помпезный зал. Главным облицовочным материалом для этого зала Свиньин взял тивдийские мраморы. В 1903 году проект расширили с целью постройки новых корпусов Этнографического музея, чтобы в его центре разместить Памятный зал.
Памятный зал в Этнографическом музее
Мраморная ломка стала достопримечательностью
Заказ на поставку и обработку мрамора получил известный производитель каменных изделий и поставщика Императорского двора Карл Верфель, который стал компаньоном Токарского. Изначально мраморные колонны для памятного зала должны быть монолитными. Верфель и Токарский, убедившись, что в Белой Горе практически не осталось мастеров, способных работать с крупными формами, решили пригласить специалистов, которые изготавливали гранитные колонны в Финляндии. Увы, те способы и подходы, которые годились для гранита, при работе с тивдийским мрамором не подходили - монолиты стали раскалываться. Поняв, что этот проект может привести его к банкротству, весной 1902 года Токарский решил выйти из дела и переуступить все права по аренде и добыче мрамора непосредственно Строительной Комиссии по устройству Этнографического и Памятного отделов Русского музея, возглавляемой Великим Князем Георгием Михайловичем.
Главным руководителем работ по добыче мрамора был назначен штейгер Колесников. Мрамор решили обрабатывать в Санкт-Петербурге - в мастерских Верфеля и рядом с Михайловским дворцом. Колонны для Памятного зала стали делать составными, из трёх монолитных кусков. Свиньин лично контролировал весь процесс строительства и даже процесс добычи мрамора. В августе 1902 года он специально приехал в Белую Гору, чтобы увидеть, как будет происходить отрыв от скалы большой мраморный глыбы весом около 10 000 тонн (20 метров высоты, 16 метров ширины и 10 метров глубины).
Фрагмент письма архитектора Свиньина со схемой подготовки к отрыву мраморной глыбы
В 1909 году работы по добыча мрамора для здания Этнографического музея были прекращены. В 1911 году рассматривался вопрос о передаче ломок тюремному ведомству, но решение так и не было принято. После революции тивдийский мрамор также продолжали добывать, но уже не в таких больших масштабах. В 1970-е годы был произведен последний подрыв большого фрагмента скалы, причём взрывчаткой, не порохом, после чего значительная часть мраморного монолита покрылась глубокими и мелкими трещинами и добыть здесь что-то уже нереально.
Теперь посмотреть на мраморные скалы у Белой Горы приезжают только любознательные туристы. Их здесь встречает устроитель местного Горного парка Илья Швецов, прямой потомок бергауеров, его предки числились в списках горнорабочих с 1803 года. Он переправляет туристов через озеро на паромчике, показывает и рассказывает, как добывали мрамор в старых карьерах и как его потом обрабатывали.
Паром Ильи Швецова
И его рассказ не будет обычной фантазией местных жителей, поскольку он основывается на сведениях из архивных документах, которые Илья получил, в том числе, и от авторов этой статьи. Вообще-то он специалист по валке леса и даже стал несколько лет назад чемпионом мира среди лесорубов, но гены взяли своё: узнав побольше о своих предках, теперь он водит экскурсии по тем местам, где добывали мрамор его прадеды.
Александр Потравнов
Татьяна Хмельник
