ПУСТАЯ ШЛЯПА
Когда ты оказываешься на склоне и краем глаза видишь, что вагончик фуникулёра уже жужжит вниз, то невольно вздыхаешь. Да, это авантюра, - мало времени, впереди сотни километров пути, и к вечеру усталость даст о себе знать полным замутнением сознания. Но за первым вздохом огорчения и обиды на себя – как легко ты поддаёшься соблазну! - так же невольно следует глубокий вдох, потом ещё один – и понимаешь, что здесь дышишь и надышаться не можешь. Здесь так близко к небу, что многое из собственного прошлого не имеет значения, а будущее выглядит прозрачнее гипюра утренних облаков.
На соседнем склоне, в паре километров, звенит колокольцами одно стадо, чуть подальше – другое, у тебя прямо за спиной – третье, вот и четвёртое идёт вскачь по такой крутизне, что эти коровы могут дать фору горным козам. В воздухе, остывшем за ночь под свежим дыханием глетчеров, колокольцы звучат дивно согласной музыкой, а шум дальнего водопада оттеняет эти поднебесные звуки. Кажется, что никого, но вот видишь над крышей горного хутора дымок – здесь готовят завтрак. И даже начинаешь различать запахи яичницы, поджаренного хлеба и свежего кофе – с обязательной ячменно-цикорной ноткой, это не крестьянская скаредность, а дань традиции.
Под этой горой в городке у озера Урнерзее, которое к западу голубеет аж до самого Люцерна, давшего название самой любимой овечьей траве, всегда незыблемо соблюдались традиции. Одна из них – быть свободным. Я не каждой голове кланяюсь, а вы требуете отвешивать поклоны пустой шляпе австрийского герцога? Да не бывать этому. Сынок, стой прямо, не дрожи, иначе яблоко на твоей макушке тоже будет дрожать, и моя стрела может попасть тебе… Нет, не может, не бойся, верь мне и не бойся. Пружина арбалета отпущена и ветер, поднимаемый стрелой, проносится по белым барашкам озёрных волн. С гулким, невероятным громом падает пробитое насквозь яблоко – и ты понимаешь, что это обвал в горах. И стук сердца. И только спустя бесконечный, как кажется, отрезок полной тишины ты слышишь голоса на площади, крики радости и плач не сдерживаемого больше ужаса. Пусть кричат. Это наши традиции, сынок, - быть свободными. И пусть каждый, кто спустя многие сотни лет заглянет в эти горы – по любопытству или гонимый нуждой, - глотнёт немного того воздуха, который не позволяет кланяться пустой шляпе.
